А. С. Пушкин в Уральске

Гр. К. Вагнер по рис. Е.М. Корнеева. Пикет уральских казаков.
Лист из альбома «Народы России». Том I. 1812

Посетив Оренбург, 20 сентября 1833 года, А.С. Пушкин отправился в Уральск, бывший Яицкий городок. Наталье Николаевне он сообщал 2 октября: «Подъезжая к Болдину, у меня были самые мрачные предчувствия, так что, не нашед о тебе никакого известия, я почти обрадовался — так боялся я недоброй вести. Нет, мой друг: плохо путешествовать женатому; то ли дело холостому! ни о чем не думаешь, ни о какой смерти не печалишься. Последнее письмо мое должна ты была получить из Оренбурга. Оттуда поехал я в Уральск <...>».

«Историческое и статистическое обозрение уральских казаков» Алексея Ираклиевича Левшина, по мнению Пушкина, отличается «истинной ученостью и здравой критикой». Работая над «Историей Пугачева», Пушкин изучал происхождение яицких казаков. Для объяснения пугачевского восстания ему необходимо было «полное понятие о внутреннем управлении яицких казаков, об образе жизни». В Оренбургскую губернию А.И. Левшин был направлен в 1820 году с дипломатическим поручением, принимал участие в переговорах с ханами и султанами. Два года он провел в Оренбурге и в зауральских степях. Во время службы в Оренбургской пограничной комиссии Левшина заинтересовала история яицких казаков. В примечании к первой главе «Истории Пугачева» приведены цитаты из книги Левшина «Историческое и статистическое обозрение уральских казаков». Пушкин был знаком с Левшиным. Вероятно, поэт общался с ним в Одессе летом 1823 года.

В «Истории Пугачева» Пушкин упомянул о том, что казаки брали жен из татарских улусов, «но положили между собой убивать приживаемых детей, а жен бросать при выступлении в новый поход». Атаман Гугня первый оставил молодую жену, пощадив ее. По его примеру казаки «покорились игу семейственной жизни», «гостеприимные жители уральских берегов пьют на своих пирах здоровье бабушки Гугнихи». Казаки, зимовавшие на берегах Яика, искали покровительства. Царь Михаил Федорович Романов пожаловал им грамоту на реку Яик, «отдав им ее от вершины до устья и дозволя им набираться на житье вольными людьми». В примечании Пушкин отметил, что грамота не сохранилась, так как сгорела. Императрица Екатерина II переименовала реку Яик в Урал, «желая истребить воспоминание об ужасной эпохе, уничтожила древнее название реки, коей берега были первыми свидетелями возмущения».

Неизвестный гравер с гравюры И. Штенглина. Царь Михаил Федорович Романов.
XVIII век

Ф.-Л. Куше с рисунка Н. Финарда. Донской казак.
Лист из альбома «костюмы российских войск».

Тема казачества появилась в творчестве поэта еще в лицейские годы. В 1814 году он написал стихотворение «Казак», образ казака появляется и в «Послании к Юдину» (1815). В письме из Кишинева в Петербург в сентябре 1820 года поэт сообщал брату Льву Сергеевичу Пушкину: «Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа — они готовы напасть на известного русского генерала <...>. Ты понимаешь, как эта тень опасности нравится мечтательному воображению. Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков — теперь тебе не скажу об них ни слова».

А.С. Пушкина заинтересовала личность Степана Разина. В 1824 году из Михайловского он просил брата прислать «историческое, сухое известие о Степане Разине, единственном поэтическом лице русской истории». А.Х. Бенкендорф в августе 1827 года написал Пушкину: «Песни о Стеньке Разине, при всем поэтическом своем достоинстве, по содержанию своему, не приличны к напечатанию. Сверх того, церковь проклинает Разина, равно как и Пугачева». Поэт сообщил М.П. Погодину, что «Песни о Стеньке» не пропущены; они были опубликованы только в 1881 году. Донской казак Степан Разин, посетивший яицкие жилища, упоминается Пушкиным в первой главе «Истории Пугачева». В примечании он отметил, что уральские казаки не терпят имени Разина, «и слова Разина порода почитаются у них за жесточайшую брань».

Демиан Анастас.
Иллюстрация к «Песням о Сеньке Разине». Конец 1940-х гг.

По дороге в Уральск 20 сентября 1833 года Пушкин побывал в крепости Татищева, где беседовал со старой казачкой Матреной Дехтяревой. Запись о смерти коменданта Елагина он сделал с ее слов: «<...> Елагину взрезали грудь, и кожу задрали на лицо. Лиз. Фед. Елагина выдана была в Озерную за Харлова весною. Она была красавица, круглолица и невысока ростом <...>». Историк Реджинальд Овчинников предположил, что «казачка Матрена Дехтярева назвала дочь полковника Елагина Лизаветой Федоровной по ошибке памяти: в действительности она звалась Татьяной Григорьевной». В 1773 году Григорий Миронович Елагин был назначен комендантом Татищевой крепости. Свою дочь Татьяну он выдал замуж за коменданта соседней Нижне-Озерной крепости Захара Ивановича Харлова.

Р. Бонг по оригиналу В. Г. Перова. Суд Пугачева.
1870-е гг.

В. Фиала. Суд Пугачева. Виселица.
Иллюстрация к повести «Капитанская дочка». 1949.

Взятие Татищевой Пушкин описал во второй главе «Истории Пугачева»: «В сей крепости начальствовал полковник Елагин. Гарнизон был умножен отрядом Билова, искавшего в ней своей безопасности. Утром 27 сентября Пугачев показался на высотах, ее окружающих. Все жители видели, как он расставил там свои пушки <...>. Крепостные казаки ему передались. Раненый Елагин и сам Билов оборонялись отчаянно. Наконец мятежники ворвались в дымящиеся развалины. Начальники были захвачены. Билову отсекли голову. С Елагина, человека тучного, содрали кожу; злодеи вынули из него сало и мазали им свои раны. Жену его изрубили. Дочь их, накануне овдовевшая Харлова, приведена была к победителю, распоряжавшему казнию ее родителей. Пугачев поражен был ее красотою и взял несчастную к себе в наложницы, пощадив для нее семилетнего ее брата». Харлова, по словам Пушкина, «имела несчастие привязать к себе самозванца». Казаки расстреляли молодую Харлову и ее брата в ноябре 1773 года вблизи Бердской слободы. В их смерти обвиняли Пугачева, но на следствии он отрицал свою причастность к их гибели.

М.Е. Малышев. Иллюстрация к повести «Капитанская дочка».
1880-1890 - е гг.

М.Е. Малышев. Пугачевцы. Иллюстрация к повести «Капитанская дочка».
1880-1890 - е гг.

В примечании к второй главе «Истории Пугачева» Пушкин отметил: «Нижне-Озерная находится в 19 верстах от Рассыпной и в 82 от Оренбурга. Она выстроена на высоком берегу Яика. — Память капитана Сурина сохранилась в солдатской песне:

Из крепости из Зерной
На подмогу Рассыпной,
Вышел капитан Сурин
Со командою один, и проч.»

В Нижне-Озерной крепости 20 сентября зауряд — сотник Агапов познакомил поэта со стариками, которые помнили бунтовщика. О гибели коменданта Харлова Пушкину мог рассказать отставной казак Иван Киселев. Оборонительные сооружения Оренбургской губернии А.С. Пушкин охарактеризовал в «Истории Пугачева»: «Крепости, в том краю выстроенные, были не что иное, как деревни, окруженные плетнем или деревянным забором. Несколько старых солдат и тамошних казаков, под защитою двух или трех пушек, были в них безопасны от стрел и копий диких племен <...>». В повести «Капитанская дочка» события происходят в Белогорской крепости, «в сорока верстах от Оренбурга». Главный герой Петр Гринев был удивлен, увидев Белогорскую крепость: «...Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал; но ничего не видал, кроме деревушки, окруженной бревенчатым забором. С одной стороны стояли три или четыре скирда сена, полузанесенные снегом; с другой скривившаяся мельница, с лубочными крыльями, лениво опущенными <...>. У ворот увидел я старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею частию покрыты соломою». Белогорской крепости не существовало, Пушкин изобразил типичную приграничную крепость XVIII века. Историки высказывают предположения, какую крепость описал Пушкин — Нижнее — Озерную, Татищевскую или Яицкий городок.

Вероятно, поэт переночевал в Нижне- Озерной крепости и утром 21 сентября выехал в бывший Яицкий городок — Уральск. Крепость Яицкий городок входила Нижне-Яицкую укрепленную линию, она была хорошо защищена от нападений: окружена водой с трех сторон и с четвертой — валом с рогатками.

Н.И. Уткин с оригинала О.А. Кипренского. И.А. Крылов. 1816.

Во время пугачевского бунта в Яицком городке служил Андрей Прохорович Крылов, его жена Мария Алексеевна и сын Иван оставались в Оренбурге. «Пугачев из-под Оренбурга отлучился к Яицкому городку. Его прибытие оживило деятельность мятежников. 20 января он сам предводительствовал достопамятным приступом <...>. Приступ длился девять часов сряду при неумолкной пальбе и перестрелке. Наконец подпоручик Толстовалов с пятидесятью охотниками сделал вылазку, очистил ров и прогнал бунтовщиков, убив до четырехсот человек и потеряв не более пятнадцати. Пугачев скрежетал. Он поклялся повесить не только Симонова и Крылова, но и все семейство последнего, находившееся в то время в Оренбурге. Таким образом обречен был смерти и четырехлетний ребенок, впоследствии славный Крылов» («История Пугачева»). Предполагают, что А.П. Крылов — автор письма, которое под названием «Оборона крепости Яика от партии мятежников» в 1824 году П.П. Свиньин опубликовал в журнале «Отечественные записки». Эти воспоминания использовал А.С. Пушкин, назвав статью неизвестного очевидца «весьма замечательной».

Пушкин расспрашивал баснописца И.А. Крылова о пугачевском бунте. Показания Крылова (поэта) Пушкин записал в Петербурге 11 апреля 1833 года. «После бунта Ив. Крылов возвратился в Яицкий городок, где завелася игра в пугачевщину. Дети разделялись на две стороны: городовую и бунтовскую, и драки были значительные. Крылов, как сын капитанский, был предводителем одной стороны. Они выдумали, разменивая пленных, лишних сечь, отчего произошло в ребятах, между коими были и взрослые, такое остервенение, что принуждены были игру запретить. Жертвой оной чуть было не сделался некто Анчапов (живой доныне). Мертваго, поймав его в одной экспедиции, повесил его кушаком на дереве. — Его отцепил прохожий солдат».

И.Е. Эггинк. И. А. Крылов. 1832.

А.А. Гурьев. Лист «Яицкий городок в конце XVIII века» из серии «Пушкин в Уральске». 1988.

А.А. Гурьев. Лист «Беседа со старым пугачевцем» из серии «Пушкин в Уральске». 1988.

В Яицком городке, где началось восстание казаков, Пушкин беседовал 22 сентября со стариком Пьяновым. «Уральские казаки (особливо старые люди) доныне привязаны к памяти Пугачева <...>. «Расскажи мне, — говорил я Д. Пьянову, — как Пугачев был у тебя посаженным отцом». — «Он для тебя Пугачев, — отвечал мне сердито старик, — а для меня он был великий государь Петр Федорович». Когда упоминал я о его скотской жестокости, старики оправдывали его, говоря: «Не его воля была; наши пьяницы его мутили».

К.И. Кольман. Фельдъегерь в летней повозке.
1821.

Орловская. В.И. Даль. 1930 - е гг.

Уральские казаки во время походов носили синие мундиры. А. Левшин отмечал, что «дома любимое их платье есть хивинский бумажный, а для богачей шелковый полосатый халат». В.И. Даль сообщал Н.И. Гречу 25 сентября 1833 года: «Уральск — город большой, каменных домов много, обитают в них люди зажиточные, хлебосольные, храбрые <...>. В одеянии своем казак всегда принимает несколько у соседей: черноморцы носят откидные рукава, кавказского линейного казака едва можно отличить от черкеса и кабардинца. Уралец ходит в бухарском стеганом халате <...>. Хлеба он (казак) не сеет, ибо земля его, носящая на себе несомненные признаки недавнего от воды Каспийского (моря) обнажения, хлеба не родит вовсе. Казаки живут скотоводством и рыбной ловлей. Без этих промыслов уралец не может существовать».

Уральск. Дом яицкого казака М. Толкачева, в котором жил Пугачев в 1774 году.
Копия с оригинальной фотографии.

И.А. Аткинсон. Зимний лов рыбы. Лист из альбома «Живописные изображения обычаев, нравов и развлечений русских».
Том 2.1803 - 1804 гг.

И.А. Аткинсон. Доставка живой рыбы на рынок. Лист из альбома «Живописные изображения обычаев, нравов и развлечений русских». Том 3.1803- 1804 гг.

«Дабы убедиться в гостеприимстве уральских казаков, — отмечал А. Левшин, — стоит только проехать во владениях их несколько десятков верст. Во всяком форпосте, где останавливался я переменять лошадей, меня непременно угощали чем-нибудь; отказаться совершенно от того, что подадут, значит оскорбить хозяина». По обычаю, уральские казаки приготовили Пушкину свежую икру осетровых рыб. Поэта повезли на берег Урала, вероятно, там он увидел учуг. На реке ежегодно устанавливали учуг — сооружение из бревен, которое перегораживало протоки реки для удержания рыбы. В примечании к первой главе «Истории Пугачева» Пушкин приводит отрывки из книги А. Левшина о рыбной ловле в разное время года: «Рыбы, попадающиеся в Урале в наибольшем количестве, суть: осетр, белуга, шип, севрюга, белая рыбица, судак, лещ, щука, бершь, сазан, сом <...>. Но вообще вся рыба теперь стала мельче прежнего от уменьшения вод в море и Урале. Цены икре и рыбе в багренье не имеют сравнения с ценами в весенний лов <...>».

Багреньем казаки называли рыбную ловлю в зимнее время. Красную рыбу доставали на Урале прямо багром (железным крючком, прикреплённым к деревянной палке). В «Толковом словаре живого великорусского языка» Даль пояснял: «Багренье начинается с Уральска, в срочный день и час, по пушке <...>, все войско бросается разом на лед и спускается вниз по реке, день за день, по рубежам, участкам. С багренья высылается на почтовых тройках царский кус, ко Двору».

Из Болдина Пушкин сообщал Наталье Николаевне про Уральск: «...Тамошний атаман и казаки приняли меня славно, дали мне два обеда, подпили за мое здоровье, наперерыв давали мне все известия, в которых имел нужду, и накормили меня свежей икрой, при мне изготовленной». В 1835 году в благодарность за гостеприимство Пушкин передал атаману Василию Осиповичу Покатилову один из экземпляров «Истории Пугачевского бунта».

Неизвестный фотограф. Уральск.
Дом наказного атамана уральского казачьего войска после реконструкции 1961 года. 1961.

А.А. Гурьев. Отъезд.
Лист из серии «Пушкин в Уральске» 1988.

По рекомендации оренбургского военного губернатора В.А. Перовского в конце 1833 года В.О. Покатилова назначили наказным атаманом Уральского казачьего войска. До того времени атаманы избирались из казаков, а Покатилов происходил не из казаков, что многим в войске не понравилось. Вечера с танцами, домашние спектакли устраивал у себя В.В. Покатилов. Дом атамана, перестроенный архитектором Микеле Дельмедино в 1825 году, сохранился до наших дней. В Уральске Покатилов решил организовать духовой оркестр; в его создании принял участие известный композитор А.А. Алябьев, который находился в Оренбурге с конца октября 1833 года.

В.И. Даль, ездивший в Уральск по служебным делам, был хорошо знаком с Покатиловым. В 1834 году в «Северной пчеле» В.И. Даль опубликовал небольшой рассказ «Новый атаман (Письмо из Уральска)». «Уральцы, — писал он, — годика с три тому, оплакали атамана своего, генерал-майора Бородина. Коли не случалось кому из вас видеть его, так знайте, что был он казак, душа молодецкая, стройный и рослый <...>. Ну, да он, теперь перед Богом, его не воротишь — да и я сел не лики писать, не панихиду служить, а хочу говорить про нынешнее <...>. И так, по назначению полковника Василия Осиповича Покотилова наказным атаманом уральского войска, пошли пиры да гульба, а казаки загуляют, так не шутят <...>. Атаман чествовал всех наличных войсковых чиновников обеденным столом; потом, как войско собралось с багренного рыболовства, а вы знаете, что войско ходит и на осетров, и на белуг, что на французов, — лавою; как возвратилось, говорю, с благополучного лова, так помолилось Богу и, после общего молебствия, совершенного в Соборе, явилось на зов атаманский, погулять и попраздновать <...>».

Неизвестный фотограф. Групповой портрет членов семей Уральского войска (в центре Софья Петровна Шипова (урожденная Ланская).
1891-1893 гг. (?)

Через много лет, в 1885 году, выпускник Императорского Александровского Лицея Николай Николаевич Шипов стал наказным атаманом Уральского казачьего войска. Его жена, Софья Петровна, была дочерью Натальи Николаевны Пушкиной от второго брака с П.П. Ланским. В фондах музея храниться фотография, на которой запечатлены уральские казачки в сарафанах. В центре Софья Петровна Шипова, а в верхнем ряду в темном платье — ее дочь (внучка Н.Н. Пушкиной — Ланской). В 1891 году праздновали 300-летие уральского казачьего войска, генерал-майор Н.Н. Шипов и уральские казаки встречали цесаревича Николая Александровича. Наследник престола был не только на смотре войск, но и увидел, как казаки ловят рыбу. «И на сей раз р. Урал — „золотое донышко“, — написал Шипов, — не посрамил себя: не прошло и нескольких минут, как казаки стали вытаскивать из воды огромных осетров <...>».

Вероятно, в Оренбургской губернии кто-то мог перевести и записать для Пушкина предание о Косу-Корпече и его возлюбленной Баян-Слу. В пушкинских бумагах хранились пять больших листов с записью легенды. Впервые эту запись опубликовал Л.Б. Модзалевский во «Временнике пушкинской комиссии» в 1937 году. Историю несчастной любви батыра и девушки распевали в степях акыны — народные певцы, поэты-импровизаторы. Модзалевский отметил, что запись из архива Пушкина немного отличается от распространённого варианта старинного казахского (по-старому, киргизского) предания. Легенда о Козы Корпеше (Косу- Корпече) и Баян Сулу (Баян-Слу) — одна из жемчужин тюркского эпоса. До сих пор она любима казахским народом, известны варианты в фольклоре других тюркоязычных народов.

В пушкинское время Уральск входил в Оренбургскую губернию. В наши дни — это город в западной части Казахстана. В 1991 году в Уральске был открыт дом-музей Емельяна Пугачева. Курень (казачий дом) принадлежал Петру Кузнецову, на его дочери в феврале 1774 года женился Пугачев. А.С. Пушкин осмотрел Уральск 22 сентября 1833 года, увидел кремль с собором Михаила Архангела, сооруженный в середине XVIII века, остатки земляного вала и крепостной стены.

Старую часть Уральска называли «Курени». В начале ХХ века В.Г. Короленко отмечал: «В куренях есть свои исторические достопримечательности. На углу Большой и Стремянной улиц показывают два скромных дома. Один из них, угловой, — деревянный, сложен, очевидно, очень давно, из крепкого лесу. Бревна отлично еще сохранились, хотя один угол сильно врос в землю, отчего стены покосились <...>. Другой, стоящий рядом, в глубь Стремянной улицы, тоже очень старый, сложен из кирпича с некоторыми претензиями на „архитектурные украшения <...>“. Местное предание гласит, что первый дом (деревянный) принадлежал казаку Петру Кузнецову, откуда Пугачев взял себе невесту, Устинью Петровну, ставшую на короткое время „казачьей царицей“. В каменном — жил будто бы сам Пугачев во время наездов из Оренбурга...»

А.А. Гурьев. Лист «Свадьба» из серии «Пугачев». 1989.

О сватовстве и свадьбе самозванца Пушкин написал: «Пугачев в Яицком городке увидел молодую казачку Устинью Кузнецову и влюбился в нее. Он стал ее сватать. Отец и мать изумились и отвечали ему: „Помилуй, государь! Дочь наша не княжна, не королевна; как ей быть за тобою? Да и как тебе жениться, когда матушка государыня еще здравствует?“ Пугачев, однако, в начале февраля женился на Устинье, наименовал ее императрицей, назначил ей штатс-дам и фрейлин из яицких казачек и хотел, чтоб на ектении поминали после государя Петра Федоровича супругу его государыню Устинью Петровну. Попы его не согласились, сказывая, что не получали на то разрешения от синода. Отказ их огорчил Пугачева; но он не настаивал в своем требовании. Жена его оставалась в Яицком городке, и он ездил к ней каждую неделю».

Дом пугачевского атамана Михаила Толкачева в Уральске, запечатленный на старой фотографии, не сохранился до наших дней. В нем останавливался Емельян Пугачев и происходило свадебное гулянье. Толкачев был упомянут Пушкиным в IV главе при описании осады Яицкого городка: «...Отряд мятежников, под предводительством Толкачева, вошел в город. Жители приняли его с восторгом и тут же, вооружась чем ни попало, с ним соединились, бросились к крепости изо всех переулков, засели в высокие избы и начали стрелять из окошек <...>. В крепости находилось до тысячи гарнизонных солдат и послушных; довольное количество пороху, но мало съестных припасов. Мятежники осадили крепость, завалили бревнами обгорелую площадь и ведущие к ней улицы и переулки, за строениями взвели до шестнадцати батарей, в избах, подверженных выстрелам, поделали двойные стены, засыпав промежуток землею, и начали вести подкопы».

Осажденным гарнизоном руководил подполковник Иван Данилович Симонов, который по мнению Пушкина, оробел, но решительный капитан Андрей Прохорович Крылов (отец будущего баснописца) «в первую минуту беспорядка принял начальство над гарнизоном и сделал нужные распоряжения».

Вблизи реки Илек располагалась крепость Илецкая Защита (сегодня — город Соль-Илецк в Оренбургском крае). Во время поездки по Оренбургской губернии А.С. Пушкин не побывал в Илецкой Защите. П.П. Свиньин, посетивший ее в 1824 году, зарисовал разработку каменной соли, «драгоценного источника неисчерпаемого богатства». На соляном руднике использовали труд ссыльнопоселенцев и каторжан. До середины февраля 1774 года обозы с хлебом, крупой и солью отправлялись из Илецкой Защиты в Оренбург, когда город был в осаде войск Пугачева. 16 февраля Хлопуша со своим отрядом овладел крепостью. Афанасий Тимофеевич Соколов, которого прозвали Хлопушей, происходил из тверских крестьян, занимался разбоями, кражей лошадей. Он неоднократно бежал из-под стражи, у него были вырваны ноздри.

«Хлопуша, пользуясь его отсутствием (Прим.- Пугачева), вздумал овладеть Илецкою Защитой (где добывается каменная соль) и в конце февраля, взяв с собой четыреста человек, напал на оную. Защита была взята при помощи тамошних ссыльных работников, между коими находилось и семейство Хлопуши. Казенное имущество было разграблено; офицеры перебиты, кроме одного, пощаженного по просьбе работников; колодники присоединены к шайке мятежников. Пугачев, возвратясь в Берду, негодовал на своеволие смелого каторжника и укорял его за разорение Защиты, как за ущерб государственной казне» (Пятая глава «Истории Пугачева»).

Неизвестный художник. П.П. Свиньин.
1839.

В.С. Васильковский. Пугачевское войско. Иллюстрация к повести «Капитанская дочка».
1984.

А.А. Гурьев. Пугачев Емельян Иванович. 1989.

А.С. Пушкин не посетил Илецкую крепость, расположенную в 145 верстах к западу от Оренбурга. В «Истории Пугачева» она упоминается несколько раз. Илецкая крепость основана в 1737 году яицкими казаками на левом берегу Яика при впадении в него реки Илек. Современное название — село Илек. Под командованием атамана Лазаря Ивановича Портнова в 1773 году в Илецком городке служили около 400 казаков, об их измене Пушкин упомянул во второй главе: «С шайкой, умноженной новыми бунтовщиками, Пугачев пошел прямо к Илецкому городку и послал начальствовавшему в нем атаману Портнову повеление — выйти к нему навстречу и с ним соединиться. Он обещал казакам пожаловать их крестом и бородою (илецкие, как и яицкие, казаки были все староверцы), реками, лугами, деньгами и провиантом, свинцом и порохом, и вечною вольностию, угрожая местию в случае непослушания. Верный своему долгу, атаман думал супротивляться; но казаки связали его и приняли Пугачева с колокольным звоном и с хлебом-солью. Пугачев повесил атамана, три дня праздновал победу и, взяв с собою всех илецких казаков и городские пушки, пошел на крепость Рассыпную».

Илецкий казак Иван Творогов, примкнувший к восстанию, стал полковником и одним из любимцев Пугачева. Он участвовал в пленении самозванца, заговорщики доставили Пугачева в Яицкий городок. Через несколько дней приехал А.В. Суворов, который «с любопытством расспрашивал славного мятежника о его военных действиях».

И. Нейдль по оригиналу Крейцингера. А.В. Суворов. 1799.

Б.-Л. Анрике. Ф. Вольтер. 1778.

С.-О. Огюстен. Екатерина II. 1784-1789 гг.

В примечаниях к восьмой главе Пушкин приводит письмо на французском языке Екатерины II Вольтеру от 22 октября 1774 года. «Я охотно удовлетворю, сударь, ваше любопытство насчет Пугачева; мне это тем легче сделать, что вот уже месяц как он захвачен или, говоря точнее, связан и закован своими собственными людьми в необитаемой равнине между Волгой и Яиком, куда он был загнан войсками, посланными против них со всех сторон. Лишенные пищи и способов ее добыть, его товарищи, пресытившись, кроме того, жестокостями, которые они совершали, и надеясь получить прощение, выдали его коменданту Яицкой крепости, который отправил его в Симбирск к генералу графу Панину <...>. Он воображает, что ради его храбрости я могу его помиловать и что будущие его заслуги заставят забыть его прошлые преступления. Если б он оскорбил одну меня, его рассуждение могло бы быть верно, и я бы его простила. Но это дело — дело империи, у которой свои законы». Несмотря на запрет вспоминать имя бунтовщика, казаки и крестьяне были «привязаны к памяти Пугачева». Вторая часть «Истории Пугачевского бунта» содержала документы и другие первоисточники: указы, манифесты, письма очевидцев событий.

Э.Х. Насибулин. За работой.
1976.

Э.Х. Насибулин. Пушкин в Болдине.
1976.

«Я сплю и вижу приехать в Болдино и там запереться», — написал поэт Наталье Николаевне 12 сентября 1833 года из Симбирской губернии. В нижегородское имение Болдино Пушкин приехал 1 октября, он надеялся «многое написать», а затем отправиться в Петербург «с добычею». По преданию поэт привез в имение с Южного Урала лиственницу и посадил перед домом. «Ты спрашиваешь, как я живу и похорошел ли я? Во-первых, отпустил я себе бороду; ус да борода — молодцу похвала; выду на улицу, дядюшкой зовут. 2) Просыпаюсь в семь часов, пью кофей и лежу до трех часов. Недавно расписался, и уже написал пропасть. В три часа сажусь верхом, в пять в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До девяти часов — читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо», — сообщал Пушкин жене 30 октября.

П.П. Кончаловский. Пушкин, сочиняющий стихи. 1937-1944 гг.

И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут...

(А.С. Пушкин. «Осень» (Отрывок). 1833 год)

Неизвестный художник. Болдино. Церковь

А.С. Пушкин переживает творческий подъем. Во время болдинского уединения в октябре 1833 года он продолжил работу над «Историей Пугачева», начатую еще до отъезда из Петербурга. Поэт заканчивает «Сказку о рыбаке и рыбке» 14 октября, на беловом автографе «Сказки о мертвой царевне» он сделал помету: «4 нояб. Болд.». Пушкин переводит баллады Адама Мицкевича «Будрыс и его сыновья», «Воевода». В это время он завершает не только «Историю Пугачева», но и поэму «Анджело», повесть «Пиковая дама». В Болдине, по мнению Н.Н. Петруниной, сменяли друг друга на рабочем столе «Пиковая дама» и «Медный всадник».

Исторический труд «История Пугачева», завершенный в нижегородском имении в 1833 году, вышел в свет в конце следующего года под названием «История пугачевского бунта». Книга не имела успеха, большая часть экземпляров не была распродана. «Сочинение ваше подвергалось и здесь разным толкам, довольно смешным, но никогда дельным: одни дивились, как вы смели напоминать о том, что некогда велено было предать забвению. — Нужды нет, что осталась бы прореха в Р.<усской> истории; другие, и, к сожалению, большая часть лживых романтиков, желали бы, чтоб История ваша и в расположении и в слоге изуродована была всеми припасами Смирдинской школы, и чтобы была гораздо погрузнее», — написал И.И. Дмитриев в апреле 1835 года А.С. Пушкину.

П.П. Соколов. Иллюстрация к повести «Капитанская дочка».
1850-е гг.

Путешествие поэта по России осенью 1833 году было наполнено яркими впечатлениями. Несомненно, А.С. Пушкина интересовали свидетельства еще живых в то время современников Емельяна Пугачева и народные песни о самозванце. А.С. Пушкин использовал в работе над «Капитанской дочкой» материалы, собранные им во время поездки по пугачевским местам.

Размышляя о повести «Капитанская дочка», Ф.М. Достоевский в черновом автографе речи о Пушкине написал: «И никогда еще ни один русский писатель ни прежде, ни после его не соединялся так задушевно и родственно с народом, как Пушкин <...>. В Пушкине же есть именно что-то сроднившееся взаправду с народом, доходящее иногда до какого-то умиления, до какого-то любования русской силой <...>. Да и весь этот рассказ „Капитанская дочка“ чудо искусства. Не подпишись под ним Пушкин, и действительно можно подумать, что это в самом деле написал какой-то старинный человек, бывший очевидцем и героем описанных событий <...>, вот в этом-то сродстве духа поэта нашего с родною почвою лежит наилучшее и самое обаятельное доказательство правдивости образов его <...>»